Источник: (Oxford Legal Studies) Without Prejudice Interpretation – With Prejudice Negotiations (2011)
Однако оценить план Верховного суда по поводу вероятного эффекта его решения для переговоров об урегулировании очень трудно. С одной стороны, нельзя сомневаться в том, что стороны любого соглашения, предполагают, что толкование будет проводиться согласно их истинным намерениям. Но, когда возникает спор по поводу смысла соглашения, стороны разделены не в вопросе о том, следует ли толковать соглашение согласно их соответствующим намерениям, а в вопросе о толковании их совместного намерения. В договорном праве значение имеет именно совместное намерение, а не индивидуальные цели или стремления сторон.
В деле "Oceanbulk" интересы сторон были представлены их агентам и юрисконсультами. Они позаботились о том, чтобы определить взаимные права и обязанности в письменном документе. Поэтому мировое соглашение представляло собой воплощение их совместного намерения. Верховный суд очень старался отметить, что: "есть общее согласие по поводу того, что все условия соглашения, заключенного между сторонами, в точности зафиксированы в письменном мировом соглашении. Именно поэтому ни одна из сторон не стремится к устранению несоответствия в его содержании".
Поскольку теперь можно исследовать переговоры, чтобы иметь возможность толковать соглашение, мы можем смотреть шире того, что стороны считали воплощением своего намерения. В принципе, в этом нет ничего неправильного, потому что, как уже было отмечено, смысл зависит от контекста, а в данном деле контекст предоставляется переговорами о мировом соглашении. Но это не означает, что сказанное в ходе переговоров может повлиять на права и обязанности сторон в той степени, что и мировое соглашение, направленное против правила о непричинении ущерба и поддерживающей его государственной политики.
Теоретически, государственная политика поощрения свободного обмена между сторонами не может быть подорвана правилом, которое допускает осуществление толкования в соответствии с совместным намерением сторон. Но на практике участники переговоров теперь должны будут внимательно следить за своими словами в ходе переговоров, потому что содержание прав, вытекающих из заключенного по итогам переговоров соглашения, вполне может зависеть от сказанного в ходе таких переговоров. Следовательно, сторонам нельзя высказываться настолько свободно, как того бы хотела государственная политика, стоящая за правилом о непричинении ущерба. Поэтому непонятно, содействует ли нынешнее решение суда государственной политике поощрения свободных переговоров.
Есть еще один аспект правила о непричинении ущерба, который, судя по всему, почти не удостоился внимания в деле "Oceanbulk". Он касается доказательной значимости заявлений, сделанных в ходе переговоров, проведенных под условием непричинения ущерба. Обычно в ходе переговоров об урегулировании заявления делаются с целью прийти к компромиссу, а не чтобы установить фактическую правду. Поэтому фразе ответчика: "признаю, что половина поставленных товаров была дефектной" нельзя придавать большой доказательной силы. Такая фраза попросту отражает экономическое суждение ответчика о ценности соглашения, а не его реальную позицию о фактическом объеме дефектных товаров.