Источник: (Oxford Legal Studies) Without Prejudice Interpretation – With Prejudice Negotiations (2011)
Допустимо представлять доказательства о сопутствующих фактах, матрице фактов, чтобы разъяснить смысл, заложенный в письменный договор. В том числе допустимы факты, переданные одной стороне в адрес другой.
Поэтому судьи вынуждены заниматься трудным разделением между допустимыми материалами, которые входят в преддоговорные переговоры, и другими материалами, которые тоже входят в преддоговорные переговоры, но не являются частью фактической матрицы и в связи с этим не допустимы при толковании.
На самом деле, любая часть преддоговорных переговоров, которую разумное постороннее лицо посчитало бы релевантной для понимания договора, может быть допустима для целей толкования. В недавнем решении Верховного суда Великобритании по делу "Oceanbulk Shipping and Trading SA v TMT Asia Ltd" ([2010] UKSC 44, [2010] 4 All ER 101) установлено, что письменный договор, заключенный в результате переговоров, проведенных под условием "отсутствия ущерба для прав сторон" можно толковать аналогично.
Это означает, что все сказанное во время обсуждений мирового соглашения допустимо для целей толкования, если оно находится в пределах разрешенной матрицы фактов. Получается, что теперь переговоры по мировому соглашению "не причиняют ущерба правам сторон, кроме ситуации осуществления толкования". В итоге сторонам нужно будет проявлять гораздо больше осторожности, высказываясь во время обсуждений мирового соглашения.
Договорное право очень долго возилось с дискомфортом между намерением и смыслом, и нельзя сказать, что успешно. Договоры представляют собой добровольно взятые на себя обязанности. Поэтому договорные обязанности применимы только с точки зрения тех обязанностей, которые лицо соглашается принять на себя, и не более того.
Но как мы поймем его намерение? Мы ведь не можем заглядывать в головы другим людям. Поэтому мы не можем знать, что конкретно другие люди намереваются пообещать, у нас есть только их слова. Однако, как говорит латинский афоризм, "verba volant scripta manent" (слова улетают, а запись остается).
Чтобы избежать эфемерной природы устного слова, неопределенности устной коммуникации, люди фиксируют свои соглашения в письменной форме, чтобы регулирование их правами и обязанностями осуществлялось на основе письменного слова. Благодаря письменному слову намерение можно упаковать в капсулу. И это происходит не благодаря какому-то специальному юридическому принципу, а благодаря тому факту, что обе стороны согласились связать себя письменным соглашением.
Поскольку письменный договор должен быть источником прав и обязанностей сторон, существует некая норма права, благодаря которой непозволительно представлять доказательство о заявлениях, сделанных во время преддоговорных переговоров, с целью изменить смысл договора или, выражаясь иначе, чтобы определить смысл договора.
Сторона не может представлять доказательство сказанного во время переговоров, чтобы показать, что намерение отличалось от содержания письменного договора. Ведь это разрушит цель письменного договора, который должен упаковать в капсулу намеченное соглашение.
Однако правило о том, что "не относящееся к делу или недопустимое доказательство (extrinsic evidence)... не захватывает власть, принадлежащее письменному договору и не противоречит его условиям, не изменяет, не дополняет и не сокращает их" (см. "Chitty on Contracts", 30 изд., 12-117) восстает против неопределенности языка.